Cлово о ватнике

Cлово о ватнике Решил купить себе ватник. Ну, блажь такая нашла – подумалось: щегольну-ка по улицам родного, а по нынешним временам как бы единоукраинского, города, в настоящей, всамделишней русской телогрейке… Пижонство и позёрство, конечно, ну а кто не без недостатков и прочих простых человеческих слабостей?..
Ведь не в том дело. И суть этой странной повести иная: ватника я не добыл. В смысле: новых, «на выход» (не грязных, не застиранных) телогреек в продаже нет! Совсем. В полумиллионом городе. В промышленном центре. Том самом, что в безумном и мудром осемнадцатом столетии строился, рос, взрослел, мужал вокруг сразу двух судостроительных верфей, превратившихся спустя сотню лет в огромные многотысячные предприятия. Плюс ещё один, третий, судостроительный завод, когда-то – крупнейший в Европе. Да ещё машиностроительный гигант, да плюс…
Словом, интересующихся историей причерноморского города Николаева отсылаю, скажем, к соответствующей статье в Большой Советской Энциклопедии. Там изложено.
А мы, с вашего позволения, вернёмся в этот совсем недавний октябрьский ветреный день, когда я бродил по родному городу в поисках простой, обыденной, с детства знакомой фуфайки. И которую не нашёл. При всём старании.
Что, согласитесь, вполне оправданный повод для некоторых ностальгически-грустных размышлений с оттенком рефлексии. Попросту, вспомнились не столь уж давние, памятные времена, когда город жил. Жил и работал. На полную катушку. Мощно. Сильно. Да, с сатирическим матерком и дежурно-кухонным поругиванием дежурных властей, но и со своими нехитрыми радостями, надеждами, жаждой жизни. И с ватниками, ватниками, ватниками – сплошь и рядом. Это наши люди в ватниках чуть больше ста лет тому построили броненосец «Потёмкин» - тот самый. И это, опять же, они, всего несколько десятилетий назад один за другим спускали на воду новейшие советские авианосцы: по сути – небольшие плавучие города с автономным жизнеобеспечением. Впрочем, последний авианесущий боевой корабль достроен не был. Новой, незалэжной, Украине он оказался без надобности. Брошенный, полузабытый, гнил больше десяти лет на стапелях, а потом был продан очередными свидомыми керывныками в Китай, якобы в качестве развлекательного комплекса… Но, это тоже отдельная история… А мы о ватниках.
Ватники… когда-то их запросто выдавали на предприятиях вновь поступившим работникам. Безвозмездно. То есть даром. А желающие, помимо казённой, могли приобрести ещё и личную, так сказать, частнособственническую, телогрейку для использования в домашнем хозяйстве. Таковые во множестве и весьма недорого продавались в сети специализированных магазинов «Рабочая одежда». Вот такой магазин я и искал. Тщетно. Закрылись. Все до единого. Вслед за заводами. В полном соответствии с учением бывших классиков: спрос рождает предложение; а отсутствие спроса?.. Правильно.
Так что, пришлось мне смириться и повернуть домой не солоно хлебавши. Без новенькой, неношеной, с иголочки телогреечки. Тёплой. Мягкой. Удобной.
На этой минорной ноте можно было бы и закончить. Но…

Академик Ломоносов некогда изрёк: «Ежели где убудет несколько материи, то умножится в другом месте». Кратко. Точно. Ясно. Зело умён был Михайло Васильевич! Ни прибавить ни отнять. Хотя… народная мудрость эту же общую мысль облекает в ещё более простую и доходчивую форму: «Свято место пусто не бывает». Воистину не бывает!
К чему это я?.. Сейчас, минуточку.
Ватники. Рабочая одежда. Спец. магазины. Ладно, пусть. Время течёт. Мир изменился. Настолько сильно, что всё это ушло и нашего повседневного быта. За ненадобностью.
Но ведь: «умножится в другом месте»… Попросту, в новой независимой Украине вместо пришедшего в упадок, а то и совсем заглохшего промышленного производства – наследия мрачных советских времён, вместо магазинов рабочей одежды, непременно должно появиться нечто новое, небывалое ранее; заполнить образовавшуюся пустоту; оживить быт, раскрасить привычную обыденность невиданными ранее расцветками и оттенками…
И это «нечто», конечно же, появилось. Законы детерминизма – штука основательная, они не взирают на… словом, ни на что не взирают, а просто действуют.
И действие это не преминуло проявиться материально. В смысле, материализоваться прямо на улицах, в повседневном быту наших город и весей. В форме других спец. магазинов. Бойко торгующих иной спецодеждой. Камуфляжной.
И нынче на улицах города то и дело встречаются не трудяги в засаленных телогрейках - спешащие на работу и с работы, беззлобно переругивающиеся в трамваях, беззаботно пьющие пиво в придорожных ларьках, а ребята и девчонки в разномастном, на свои деньги купленном камуфляже: растерянные срочники, хмурые контрактники, бравые (на первых порах) наёмники… Частенько общий пятнисто-зелёный ансамбль дополняет белое пятно марлевой повязки. Это – те, кому повезло, кто там уже был и вернулся оттуда живым и всего лишь легкораненым.
«Там» - это в нескольких сотнях километров от «здесь».
Это то самое новое в нашей жизни. Русские убивают русских. Покупая снаряжение за свой счёт. Для кого? В чьих интересах? В своих? Могут ли у них быть подобные интересы? Не внушённые пропагандистской машиной, не продиктованные личными сложными жизненными обстоятельствами, а свои? природные? Ведь, если снять, счистить тонкий искусственный слой жовто-блакитной идеологической шелухи, то под ним вскроется спрятанное, затёртое, замазанное, но настоящее - русское, родное, наше.
Чтобы в полной мере показать суть вышесказанного, расскажу ещё одну коротенькую историю.
В начале этой осени в нашем районе хоронили убитого бойца «АТО». Местного, разумеется. «Парня с нашего двора». Похороны, к слову, проходили скромно, обычно, верней, обыденно: человек тридцать-сорок провожающих – родня, друзья-знакомые, сослуживцы; батюшка из местной церквушки; духовой оркестр.
Я в это время проходил мимо. В полном смысле. Почти без сочувствия…
Так вот, проходил мимо похоронной церемонии, а в это время заиграл оркестр. И от его звуков я встал, на какое-то время забыв, куда и зачем иду. Ошарашенный. Знаете, какую мелодию исполняли? Не традиционный марш Шопена, и нет, не гимн Украины, не какие-то другие патриотические, «этнически правильные» мелодии. Оркестр играл песню Пахмутовой «Нежность»: «Опустела без тебя Земля-я…»; помните? вот так вот.
Понимаете, о чём я? Насколько фальшиво, лживо, чуждо, наносно на этом фоне выглядит захлестнувшая страну вакханалия со свидомым укропатриотизмом, наведённым безумием русофобии и гнилой «морковкой» евроинтеграции?..

Кстати, пара слов по поводу популярной в свидомой среде идеологической установки «Украина – цэ Европа»…
Ещё одну «замену» всё тем же советским магазинам рабочей одежды можно наблюдать на улицах моего города. Это – всем известные «сэконд-хэнды». Т.е. торговые точки, специализирующиеся на продаже ношенного, выброшенного, ненужного. Кем-то ношенного и кому-то не нужного. Кем и кому, думаю, пояснять излишне. Хотя, конечно, такой тип магазинов - не новинка. Ещё в начале диких девяностых появились они в нашей жизни. Как свежее веяние Запада, как один из символов трудного переходного периода к сытому благополучному будущему. И вот, шли мы туда шли… И пришли. Верней, «здобулы»: количество заведений-старьёвщиков, бойко торгующих дешёвыми б/ушными европейскими тряпками, выросло почти на порядок. И определение «на каждом углу» уже не будет художественным преувеличением. И на каждой второй вывеске, в соответствии с нынешними веяниями, – кружок из еврозвёздочек. И ассортимент существенно расширился. Например, в свободной продаже европейское постельное бельё. В смысле, из-под европейцев. Вероятно, ещё тёплое и не очень грязное…
Здобулы? Ничего, это ещё не предел. Перспективы рисуются просто радужные. Вернее, их рисуют. Профессиональные иноземные живописцы. А ещё вернее, - продолжают рисовать. Просто теперь они особенно заманчивы: ярки, пестры, глянцевы. Дурилки картонные, они всегда такие…
А мне вот видится немного другое художественное изображение недалекого будущего бывшей Украины.
Холод. Сумерки. Грязь. Облупившаяся штукатурка полуобвалившейся стены дома. На этом тёмном фоне единственное яркое пятно. Это – пластиковый евроконтейнер для мусора. Опрокинутый на бок. Перед контейнером, верней, перед грудой вывалившегося из него хлама, склонилась фигура. Неопределённых очертаний, непонятного пола и среднего рода. На переднем плане выпирают худые и грязные, символически прикрытые какой-то рваниной голые ягодицы существа. Оно сосредоточенно роется в мусорном завале. Внезапно издаёт радостный визг и извлекает наружу некий предмет. Это скомканные, блекло-розовые, испачканные какой-то дрянью трусики-стразы с игривым рисунком плейбоевского зайчика в нужном месте. Существо опасливо озирается по сторонам, торопливо натягивает обновку, ещё раз радости визжит, и, не разгибаясь, на четвереньках исчезает в ближней подворотне. Happy End.
Гротеск, говорите? Так не бывает? Не может быть? А то, что сейчас происходит в Донбассе, в Киеве, в целом по стране? Если бы вам всего лишь год назад кто-то пересказал сводки сегодняшних новостей, как думаете, вы бы поверили?..

И вообще, отвлёкся, ушёл в сторону. Это ведь история про ватник. Рассказ о причинах, побудивших меня ветреным октябрьским днём отправиться на поиски этой, такой непопулярной в нынешнем, как бы единоукраинском, родном городе, обновки.
Не нашёл я ватника. Сегодня не нашёл. А завтра? В будущем? Поговорим немножко о будущем?..
Мои предки оставили мне в наследство мою землю. Не клочок почвы в землевладении, а именно землю. И именно мою.
Русские солдаты, взявшие штурмом неприступную крепость Измаил; русские крестьяне, волоком таскавшие огромные брёвна на постройку судоверфей и города; мой дед, в начале пятидесятых перебравшийся на Украину из Новокузнецка, потому что в Донбассе требовались горные инженеры; мой второй дед – этнический украинец, военный моряк, капитан Северного флота, которого я никогда не видел: он умер в начале пятидесятых – мелкий военный осколок дошёл до сердца… Все они: тысячи, сотни тысяч людей определили меня. Они – это я. Моя суть, моя природа. Моё настоящее. Кто я и откуда. И когда я говорю «моя земля», то имею в виду вовсе не клочок причерноморской степи, а огромные пространства – от того же Измаила до Владивостока. Пространства с городами и сёлами, населёнными людьми, для которых я - свой. Не чужой. Там мой родной язык. Моя родная культура. Там, верней, здесь - моя Родина. Моя земля.
А что я оставлю в наследство своим детям? Верней, какое наследие предлагают, навязывают, пытаются заставить меня передать потомкам? Нищую, ограбленную, нещадно эксплуатируемую американскую колонию? Дав в обмен картонную дурилку перспектив евроинтеграции?..
Не бывать этому. Я сказал. Мы сказали. Не бывать

Пётр Уфимов, Николаев, Новороссия






Смотрите также: